Так долго и так жадно я уже давно ни с кем не разговаривала. Настя оказалась чрезвычайно хорошим слушателем. Я всегда это замечала, конечно, но в этот раз она слушала особенно выразительно. Так-то мы и раньше общались, но то другое. Тогда мы говорили о глупостях и не так много. А это выяснилось, что она способна выдерживать длительные монологи, улавливать основную идею, следить за мыслью, и своевременно поддакивать или вставлять иные уместные реплики. Золото.
Мы проговорили с нею весь день напролёт. Пару раз слегка отвлекались на еду, но не на долго, и не сильно отходя в сторону. Вообще мы знакомы с самых ранних лет. Мы учились в одной школе. Правда в параллельных классах. Я знала, что её зовут Настя, кажется даже знала фамилию, пару раз вместе после уроков как-то проводили время, то-ли до магазина вместе прошлись, или что-то около того. Ещё у нас были совместные уроки физкультуры. Играли в волейбол. Вообще Настю знала вся школа. Она очень выделялась из всех девчонок. Не то что я. Я— серая мышка.
И вот, уже ближе к шести вечера, а может и к семи. Мы поужинали. Я мою кружки, Настёна режет лимончик, достаёт мёд. В общем, напоследок решили попить чаёк. У неё включен телевизор, там кто-то что-то говорит, но он там сам по себе, а мы тут сами по себе. Настя рассказывает что-то, я с упоением слушаю.
— Я вообще очень долгое время вообще боялась одна находиться в доме, не то чтобы ночью.
— Аналогично, Насть, я лет до двенадцати не могла спать одна— постоянно прибегала к родителям.
— Во-во, у меня это началось однажды, кажется мы с братом какой-то фильм ужасов посмотрели. Ему-то нормально— ему тогда уже лет шестнадцать было наверное, а я-то совсем малая. Мне после этого начали мерещиться всякие чудовища. А брат, подлец, ещё прикалывался и страху напускал, то завоет, то ещё что-нибудь.
— А я не помню,— я напряглась в попытках вспомнить, что именно у меня вызывало страх,— да, не помню, что меня пугало, просто помню, что страшно было и всё. И то, я вот сейчас попыталась вспомнить, и знаешь, даже не помню страх. Такое ощущение, что знаю, что он был и всё.
— Как будто его и не было вовсе, просто кто-то рассказал тебе и ты это теперь знаешь?
— Да,— я на неё подозрительно посмотрела, как бы с недоумением,— точно. Знакомое ощущение?
— Нет, Поле,— не знакомое, но я примерно понимаю, как это— у Насти на лице было такое выражение, словно она нашкодничала.
— Я просто не помню, чтобы я верила во что-то эдакое. Призраки, всякие, духи, домовые,…я даже бабайку не боялась, и волчка, ну который за бочок должен был укусить,— я наверное с пелёнок понимала, что это всё понарошку.
Настя села напротив меня за стол. Посмотрела мне в глаза пристально-пристально. Взяла обеими руками мою левую кисть руки. Тепло так. У неё такие горячие руки, аж жарко стало.
— А я, Поле, не поверишь,— Настя говорила, как и раньше, но чувствовалась попытка перейти на шёпот,— тоже понимаю, что это всё сказки, но боюсь. И знаешь, до сих пор наверное боюсь. Понимаю, что нет ни каких приведений, но порою страх такой, словно я именно их и боюсь.
— Ой знаешь,— я начала говорить и осеклась.
— Ну-ну,— вопросительно покивала головой Настя.
А я не могу говорить дальше. Что-то мешает. Мысли словно заблудились в моей голове. Такое ощущение, что пытаюсь вспомнить то, чего никогда не знала. Я начала как-то непонятно жестикулировать, смотреть по сторонам. Словно я антенна, которая крутится и изгибается в попытках настроиться на необходимую волну. Но сигнал не поступал, так что мои попытки бессмысленны и я вскоре осознала это.
— Не, не получается вспомнить,— заключила я.
Возникла неловкая пауза.
— Ну довольно на сегодня,— и времени много и работать завтра. Мне приятно было провести этот день тут с тобою.
— Да, взаимно,— ответила Настя,— мне тоже было очень интересно и приятно.
Я скоро засобиралась и совсем торопливо покинула квартиру. Ещё немного и уже брела по улице в сторону дома.
— Точно!— я резко остановилась. Не пройдя и ста метров.— Точно!— повторила я и стукнула себя по лбу ладонью.
Я развернулась, хотела помчаться обратно. Но моя подруга опередила меня.
— Неожиданно,— я была шокирована её появлением.
— Да вот, соскучилась уже, представляешь?
— Не представляю.
Настёна взяла меня под руку и мы в ногу отправились ко мне домой.
— Я тебя немного провожу.
— Спасибо.
— Я просто ещё кое-что решила рассказать тебе. Очень надо. Но это секрет.
— Конечно.
— Большой секрет.
— Да-да, говори.
Она остановилась и недоверчиво посмотрела на меня.
— Ни кому не расскажу, честно-честно.
— Так вот,— воодушевившись начала Настя,— я до сих пор боюсь спать одна. И до сих пор мне мерещится всякое. Я понимаю, что это всё бред, что это всё не по-настоящему, поэтому более-менее нормально справляюсь с этим. Обычно я просто включаю телевизор и засыпаю перед ним, под его невнятное тихое бубнение. Или вырубаюсь с книжкой в руках. А так вот целенаправленно лечь именно, чтоб заснуть— так не выходит, страх одолевает меня.
— Ахренеть.
— И более того,— Настя зависла в паузе.
— Что ещё?
— Мне наверно реально надо подлечиться.
— Ну?
— Кажется мне иногда реально мерещится что-то.
— Например?
— Ну что-то нереальное.
— Привидения?
— Не знаю.
Настёна выглядела раздосадованной. Кажется она уже была не довольна, что решила поведать об этом. Мне в голову пришла мудрая мысль. Я некоторое время подумала её. И нашла её просто замечательной.
— Ты не против, если я переночую у тебя? Тут до работы ближе.
Настя очень обрадовалась, что, если честно, меня несколько удивило.
— Знаешь. Однажды со мною произошло нечто очень странное. Я даже побаивалась, как бы не загреметь в лечебницу. Помнишь, как мы пару лет назад с Костей припёрлись к тебе, в карты ещё играли?
— Помню. Не очень, но припоминаю.
— Ну не удивительно, хорошо тогда поиграли.
— Да, я кажется совсем проигралась.
— Но не в этом дело,…— я замолчала. Мысль покинула меня.
— Говори-говори,— подгоняла Настя.
— Я забыла, что хотела сказать.
— Что-то с тобою произошло, что ты боялась, что в лечебницу тебя отправят.
— Это помню. Я что хотела рассказать— не помню.
В таком духе и продолжался день. Мы продолжали рассказывать друг-дружке ещё не рассказанное, травили байки, смеялись, веселились. Время шло, а мы не обращали ни какого внимания на это. Мне тогда стало впервые так хорошо, как никогда не было ни до этого, ни, наверное, после. Настя, словно самый родной человек, как бы был всегда рядом, но словно возник из ниоткуда только что. И не хотелось этого терять. Не помню как, но мы заснули, а проснулась я, как всегда, неожиданно. Как ни старалась я, а Настю всё же разбудила. Долго не могла нащупать свой телефон с будильником.
— Всё? Уходишь?— как бы сквозь сон, толком не раскрывая глаз пробормотала Настя.
— Да, пора.
— До субботы?
— Может до вечера?
Настя вскочила, посмотрела на меня, улыбнулась.
— До сегодняшнего вечера?
— Ты против?
— Нет, что ты, я очень даже «за»— как бы опасаясь чего-то сказала Настя.
— Ну, вот, я зайду около восьми. Или когда удобнее?
— Да-да, давай около восьми.
Я выползла из-под Настиной руки, заторопилась на работу. Оделась, забежала в ванну.
— Насть, чем бы зубы почистить?
— Я там щётку для тебя специально купила, твоего любимого цвета.
«Моего любимого цвета». Я сама не знаю, какой цвет мой любимый. А Настя значит, знает.
— Тут четыре щётки, и все разного цвета!
— И все твоего любимого цвета?
— Настя, не издевайся, я сама не знаю, какой цвет мне больше нравится,…
— А я знаю.
Не стала с нею спорить дальше. Выбрала зелёную щётку, почистила зубы, умылась. Без спросу воспользовалась косметикой Настиной, и побежала на работу. Прибежала довольно рано, ещё ни кого не было. Стало слегка грустно и одиноко. И если бы я тогда знала, что мы с Настей больше ни когда не встретимся, то наверное не торопилась бы так на эту рутину.
Но, что удивительно, рутина меня не ждала. Я некоторое время поскучала в одиночестве, понемногу вникая в непонятную текучку. И спустя часа полтора, в кабинете появился начальник:
— О, вот это удача, ты ли это?— с явно натянутой улыбкой громогласно провозгласил на весь кабинет Савелий Георгиевич.
— Как видите, это я.
— Вот так неожиданность, и посмею заметить, приятная. Именно ты сегодня мне нужнее всего.
— Что так?
— Надо сегодня кого-нибудь заслать в неподалёку тут находящуюся лечебницу. На сколько мне известно, ты увлекаешься чтивом прессы, так что наверняка знаешь, что там обитает до крайности разговорчивая пациентка. Но, благо не все журналюги дураки, и кое-что осталось за кадром. Во-первых, наши высокие умы из аналитического отдела полагают, что она может как-то быть связана с провалом в столице,…
— Вот как? И по какой причине они так считают?— я перебила его.
— Не это самое интересное, подожди,— мой начальник заговорил коварным шёпотом, и чуть в плотную приблизился ко мне,— а самое интересно вот что, послушай, это просто чудо какое-то.
И Начальник начал издалека. Даже более того. Вообще он до крайности педант, не любит упускать даже незначительную мелочь. И, что не менее удивительно, зачастую эти мелочи оказываются довольно значимыми. Причём таким образом обычно происходит, что те мелочи, которым он уделяет внимание оказываются важными, а то, что всеми кроме него воспринимается значительным, в итоге оказывается не редко маловажным. Удивительное чувство важного.