Вторник, как и прочие дни, начался в офисе неторопливо. Мало кто приходил на работу вовремя, хотя вовремя начиналось не так рано, как у многих. Но ещё в десять утра некоторых на своих рабочих местах не было. А Савелий Георгиевич был. И был он не просто на работе, а в приподнятом настроении. И это настроение провоцировало его не засиживаться в кабинете. Он сварил себе крепкий кофе, нащупал в ящике стола какую-то старую завалявшуюся сигарету и отправился во двор. Мысли преследовали его. О чём он думал, никто не знал. Он ходил с погружённой внутрь себя гримасой, изредка сам себе слегка улыбался, самым кончиком рта. Что там творилось у него на сердце — ни когда ни кто не узнает. Явно что-то хорошее приятно теребило его душу.
Выкурив сигарету, допив кофе, понежившись под первыми в этом году действительно тёплыми яркими лучами солнца, он вернулся в кабинет. Ещё в коридоре он слышал, как разрывался его телефон. Но желания не было ни с кем разговаривать, и он замедлился. Но телефон не переставал и словно дожидался его возвращения. С тяжёлым сердцем он постоял немного, посмотрел на не умолкающий аппарат, вздохнул, и всё же снял трубку.
— Слушаю, говорите,— на выдохе проговорил он явно не довольным голосом.
— Савелий, это Валя,— голос в трубке был не только громкий, но и встревоженный и очень торопливый,— срочно нужна твоя Полина.
— Что?
— Ну девка эта твоя, супер специалист, которую ты к нам прислал.
— Я понял, в том-то и дело, что я её к вам прислал. У неё сегодня последний день командировки же. Нет её тут. Она у вас должна быть, как и вчера, как и в пятницу.
— В пятницу она была с утра, ближе к обеду уже ушла. А вчера не было. И нет и сегодня.
Брови Савелия Георгиевича зашевелились. Зашевелились уши и волосы. На ум ему приходили различного рода браные сочетания слов и матерные выражения.
— Какая досада — медленно он ответил и через пару мгновений добавил — то есть она у вас не появлялась столь длительный период, и вы ни чего не хотели нам сообщить, а теперь что изменилось?
— А теперь Клавдия впала в панику,— затараторил Валерий,— она мечется туда-сюда по двору, рассказывает нам, что её срочно надо найти, что она в опасности, что она знает как найти какого-то паренька и спасти, и должна была уже вроде как всё успеть и вернуться сюда, а её всё нет и нет. Она переживает и всю душу из нас вытрясла уже. И, ещё она утверждает, что что-то вспомнила важное, но наотрез отказывается мне говорить что-либо. Говорит, что только Полина её поймёт, и только с нею будет говорить.
— Вот это поворот.
— Да-да, сам в шоке. Они вроде так пообщались незатейливо. Показалось даже, что если не поссорились, так уж точно не нашли общего языка. А тут такое.
— А она,— Савелий Георгиевич немного замялся, выдержал паузу,— она точно нормальная? Может у неё всё же не в порядке с головой?
— Так-то мы только буквально пол часа…
— Да я не про Полину, Валя, ну ты чего.
— А, Клавдия? Не ну послушай, её тут лучшие специалисты наблюдают,— она абсолютно здорова и морально и физически и психически и вообще.
— Ладно. Считай, мы её уже ищем.
Начальник положил трубку. Постоял задумчиво. Достал платок, снял очки и стал судорожно их натирать. Обошёл пару раз вокруг рабочего стола. Его кабинет располагался внутри общего кабинета отдела и отделялся от него прозрачной стеной. Все сотрудники с интересом смотрели на происходящее и через минут пять наблюдений недоумение посетило всех.
Обычно такое поведение Савелия Георгиевича говорит о том, что кто-то ему жалуется на работу отдела в целом, реже на какого-то конкретного его подчинённого. Чаще всего, после таких бурных его блужданий по кабинету, он собирает совещание на котором длительным монологом высказывает не самые приятные вещи.
Но в этот раз произошло неожиданное. Обычно, спустя минут десять томительного ожидания, следовала сухая фраза «совещание через пятнадцать минут за большим столом, быть всем». В этот раз прошло явно не десть минут, может даже и не пять, Савелий Георгиевич даже не открыл дверь, как полагается. Он резко остановился, оглядел все ошарашенные лица сотрудников через прозрачную перегородку и громогласно провозгласил: «все сюда, быстро!».
Обычно в такие моменты каждому на память приходят его собственные грехи. А грехи есть у каждого. У кого-то грешок, у кого-то грешище. Но что-то такое есть у всех. И вот, каждый, судорожно вспоминая где и что, как и когда он мог сделать не так, делая вид, но на самом деле не торопясь, направился к начальнику. Видя, что слово «срочно» не возымело должного влияния на поведение своих подчинённых, Савелий Георгиевич пару раз в гневе стукнул ладонью по столу. Эффект не заставил себя долго ждать и вскоре весь отдел теснился у стола взволнованного, растерянного, озабоченного и, в тоже время разгневанного Савелия Георгиевича.
— Не знаю, что и сказать. Итак, кто знает, где Полина Ростова?
Все молчали.
— Кто когда с ней общался в последний раз?
— Ну вот, в четверг утром, а потом она в командировку куда-то отправилась,— робко ответил Анатолий Кончаловский.
— Полина пропала. В четверг она была по работе в лечебнице и с тех пор не известно где. Анатолий, ты отправишься сейчас же туда, и узнаешь подробности. Она там разговаривала с Клавдией, после чего ушла и ни кто не знает, где она. Я ей только-что звонил, трубку она не берёт. Всем советую изредка ей позванивать, вдруг ответит. Маша, ты сейчас же пройдёшься к ней домой, вдруг она там, или может соседи что расскажут интересное. Так, а вы двое,— Савелий Георгиевич ткнул в мужичков, которым явно за пятьдесят, может даже глубоко за пятьдесят,— поедете с Анатолием в лечебницу, поговорите там с Валерием, и сразу к поисковикам. Нет, сначала мне позвоните всё расскажите, а там посмотрим.
Небольшая пауза. Все с недоумением смотрели друг на друга. Ни кто не знал что говорить.
— Вася, ты вроде с нею более менее нормально общаешься, может что знаешь?
— Да ну. Когда-то может и общались нормально. А сейчас не так. Как финансовое положение изменилось у неё, сразу она стала такая закрытая, что ли.
— Деньги меняют лишь этикетку на шампанском, суть человеческая от заработка не зависит.
— Давайте я обзвоню больницы и морги,— предложила Марина Александровна, добрая взрослая женщина, которая непонятно чем вообще занималась в этой организации, но отличалась от остальных тем, что генерировала самые уместные идеи.
— Правильно, молодец, начинай сейчас же.
Ещё пару человек отправили пройтись по округе, пару отправили в магазины и на рынки. Кто-то пошёл в отдел кадров за личным делом, чтоб прозвонить родственников. А пара человек направилась к правоохранителям, чтоб просмотреть записи с камер наблюдения, о том, что Полина пропала, пока просили не разглашать, в том числе и блюстителям порядка. Савелий Георгиевич настаивал на этом, и обещал, что ближе к вечеру сам о том доложит, а пока надеялся приложить максимум усилий дабы справиться самостоятельно.
Через пол часа после не длительного, но продуктивного совещания в кабинете Савелия Георгиевича перед взором Клавдии предстал Анатолий Кончаловский. Голубоглазый блондин с уверенным профилем и массивной челюстью и широчайшей монобровью. Он внушал с одной стороны доверие, а с другой — какой-то неосознанный трепет, разбавленный нотками животного страха. Такому человеку сложно отказать, и он привык к этому. А потому был сильно озадачен, услышав в свой адрес от Клавдии:
— Слушай, мальчик, ступай по хорошему, а?
— Вы меня совершенно не так поняли,— замялся мальчик, понимая, что козырей-то у него нет вовсе.
— Всё я так поняла, не надо меня за дуру принимать,— ярость так и лилась из Клавдии,— это я забила тревогу, это мне она нужна, вам всем плевать на Полину, а я понимаю, что она может быть в опасности, вы все в опасности, мы все в опасности. Я не знаю где она. Вы должны искать её, а не тратить время на меня. Мне нечего рассказать вам. Олухи! Иди лучше по окрестностям поищи её, тратишь тут время, каждая секунда на счету!
Она тараторила, не давая ни продохнуть Анатолию, ни вставить ни одного слова. Клавдия вытолкала посетителя из палаты, в которую провёл его Валерий. И ему досталось, но немного. Дверь резко хлопнула, и только тогда они заметили, что стоят уже в коридоре перед запертой дверью.
— Буйная?— глядя на серого кардинала проговорил Анатолий. Он не столько задавал вопрос, сколько оценивал её поведение.
— Вообще-то нет. Первый раз она такая. Что-то явно стряслось, но вот что — не понятно пока. Так-то она адекватная.
— Не заметно.
— Это нервы. Она слишком переживает. Будто что-то знает о Полине. Но не говорит.
— Тайна какая-то.
— Мы над этим работаем.
Они медленно побрели по коридору к выходу.
— Знаете. В четверг у меня сложилось впечатление, что Клавдия только рада будет, если ни когда более не увидит Полину.
— А что же изменилось?
— Не знаю,— протянул Валерий,— и самое непонятное знаете что?
— Что?
— Не понятно, это сегодня что-то произошло, или тогда, в четверг.
Через некоторое время Анатолий отчитался, что посещение лечебницы не дало ни каких результатов. Валерий Степанович тоже отзвонился повторно Савелию Георгиевичу и подтвердил все его слова. А также вкратце упомянул о ещё двоих мужичках, которым он всё что знал поведал, но ни чего особенного, поскольку и особенного-то ни чего не известно.
И вот, эти двое пока добираются до главного городского отделения поисковых добровольческих отрядов, где-то на другом конце города, некая Василина Ивановна стоит перед невзрачной обшарпанной дверью и нажимает на квадратную кнопку справа от неё уже в третий раз.
— Бегу — послышалось где-то вдалеке за дверью,— слышу-слышу.
Зазвенели ключи, скрипнул будто тяжёлый амбарный засов. Потом, после непродолжительно тихой паузы послышался мужской голос:
— А ты кто собственно?
— Меня зовут Василина, вы знакомы с Полиной Ростовой,— она пропала, мы ищем её.
— Я знаком, да,— дверь поскрипела ещё немного и открылась,— проходите. Чем я могу быть полезен?
— Ну может вы знаете где она, или может подскажете куда обратиться, кто может знать, где она.
— Чай, кофе?
— Ой, да, пожалуйста, кофе. Я уже так вымоталась, спасибо большое.
— Нет чай, кофе у меня закончился.
Они вошли в просторную кухню. Она была белоснежной и сияла чистотой и порядком. Принято считать, что холостяки в таком шикарном порядке не способны существовать. Если это так, то сейчас Василина наткнулась на исключение.
— Вы один живёте?
— Нет с мамой.
— Мм,— с явным что-ли разочарованием промычала Василина,— я так и подумала.
— Правда?— и шарочайшая улыбка растянулась по лицу парня,— да я шучу. Один я живу, да. Одинокий волк, так сказать.
— У вас так чисто, даже как-то дышать неловко,— оглядываясь по сторонам, словно в музее, еле-еле шагала по кухне гостья.
— Не беспокойтесь, всё в порядке.
Он взял чайничек заварной, судя исходящему из его носика пару, он был заварен совсем недавно, и демонстративно начал выливать содержимое на пол. Светло-коричневая лужа разливалась по бело-кремовому мраморному полу, брызги оставляли следы на ножках стульев, на стене. Василина потеряла дар речи.
— Вот, видите, и такое бывает.
— Ага,— это всё, на что сейчас была способна шокированная происходящим девушка.
— А теперь я сейчас возьму тряпку и через пару минут тут вновь будет порядок и чистота.
Так и произошло. Пока Василина цедила горячий чай, с каким-то незнакомым привкусом, холостяк ползал перед нею на коленях и приводил кухню в порядок.
— Я в шоке,— вырвалось наружу.
— Это не сложно, что вы,— опять он одарил своей белоснежной улыбкой незнакомку.
Василина вдруг вспомнила, что она тут вообще-то по очень важному делу, что надо искать её знакомую, которая, возможно, в опасности и медлить нельзя.
— Вы сказали, что пропала Полина Ростова,— вдруг перебил её мысли хозяин квартиры.
— Да, совершенно верно. Полина Ростова пропала, да. А вы знакомы, верно?
— Не совсем. Я знаю кто это. Она знает, что я существую. У нас есть общие знакомые. Так себе общие знакомые. Наши общие знакомые, тоже такие, как и мы с Полиной. Толком не знакомы. Но через пару-тройку человек я о ней более-менее регулярно что-то узнаю, полагаю, что и она обо мне тоже иногда что-то, да узнаёт.
— Ах вот оно что,— вздохнула Василина,— а можно узнать, что это за общие знакомые, может я тогда лучше прямиком к ним, может они что-то расскажут, как-то помогут найти её.
— Анаставия Ополонская, знаете такую?
— Нет,— Василина достала записную книжку, ручку и старательно стала записывать,— а есть номер телефона, адрес?
— Я так не знаю на память,— сейчас посмотрю.
И он скоро удалился.
А где-то в другом доме, в это самое время уже минут пятнадцать звонила в звонок и тарабанила в дверь незнакомой квартиры Мария Сергеева. И вот, уже совсем потеряв надежду, она грузно посмотрела на эту дверь, развернулась и отправилась к лифту. Из лифта вышла девушка и торопливо зашагала навтречу Марии. Взгляд её был полон гнева, а шаг внушал уверенность. Поравнявшись с Полининой коллегой, она окинула её оценивающим взором. Было в этом какое-то пренебрежение. Она стала напротив двери, в которую ещё совсем недавно ломилась Мария, прокашлялась, и постучала. Постучала в дверь она сильно, громко, решительно. Постучала три раза, подождала максимум минуту, после чего достала ключи, и со словами, «я вхожу», начала отпирать дверь.
Мария ошарашенно за этим наблюдала. В связи с чем, в свой адрес услышала:
— Чё смотришь? Что надо?
— М-мы,— немного запинаясь начала Мария.
— М-м-ме-е,— распахнув дверь, передразнила её незнакомая наглая барышня, сунула голову в квартиру и прокричала — сучка, ты тут?
— Полина с четверга как потерялась, вот мы ищем её. Мы работаем вместе.
— А,— ключи упали на пол,— вот как,— озадачено и неловко она замерла.
— А вы кто?
— А мы подруга её. Добрый день. Я Настя — её голос тут-же просел, она говорила как нашкодивший ребёнок.
— Полину, видимо и вы ищите?
— А ты проницательная. И, как можешь заметить, нет её — упавшим голосом добавила.
— Мда.
— Заходи, давай хоть кофе попьём.
И они вместе прошли в кухню.
Настя вслепую достала с верхней полки зёрна кофе, засыпала в кофемашину, заправила её водой. Покопашилась в холодильнике.
— Сливки?
— Нет спасибо, да и вам не советую. Полина пропала дня три назад, маловероятно, что они свежие.
— Да. В пятницу утром мы виделись в последний раз.
— Да, и на работе она в пятницу утром была и всё. С тех пор не видели её.
— В смысле утром? А днём, а вечером?
— А, ну её в лечебницу отправили утром, там она до обеда пробыла…
— В смысле в лечебницу?— Настя оживилась.
— По работе. Всё хорошо. Она здорова. Она там пообщалась с одной душевнобольной. И ушла ближе к обеду.
И так далее.
Кто-то общался с красавчиком, который друг какой-то подруги какой-то моей подруги моей подруги, кто-то узнавал подробности в лечебнице, а кто-то, вытолканный Клавдией, поникнув шёл неведомо куда, кто-то пил кофе в моей квартире, кто-то просто был в шоке от страха, смешанного с гневом.
А я, надела новенькие свежекупленные наушники, включила какую-то старую-старую песню, шла не торопясь и тихо-тихо подпевала что-то себе еле слышно. Прикрыла от удовольствия глаза. Ещё немного и начала бы будто мурлыкать. Ещё в пятницу.
Некоторые говорят, что он совсем, как его отец,
Но он никогда не сможет полюбить чью-то дочь.
Футбольную команду любят больше, чем саму игру.
Поэтому он поклялся быть мужем перед алтарём.
…
Казалось бы бред, а не песня. Но кого это когда-либо волновало. Удовольствие — оно от музыки, от ритма, от мелодии, от голоса. Особенно от хитросплетения голоса в наушниках, своего голоса и непонятного голоса в своей голове. Словно кто-то третий изнутри подпевает. Красиво, необъяснимо, великолепно.
Я шла неведомо куда. Что-то вспомнила. Что-то додумала. Что-то не поняла, но это не остановило. На улице весь день тепло. Солнце уже не слабо опустилось, начало теребить горизонт и побагровело. Натянула бейсболку на глаза, дабы меньше щуриться. Расплылась от тепла в улыбке, прижала наушники покрепче и ещё увереннее двинулась в неизвестность.
Просто шла прямо. Крепко пообедав дома в пятницу, я отправилась на южный автовокзал. Нельзя сказать, что как-то обдуманно к этому подошла. Я ни чего особенного не вспомнила. Однако со стороны это выглядело именно так, словно у меня был какой-то план, и я его придерживалась.
А план был прост. Приехать на вокзал, спросить у пары-тройки человек, знают ли они некоего Валда, и если «да»— вот и славно, а если «нет»,….
— Нет. Хм. А вот о варианте «нет», подумаю потом, если так мне ответят,— Я всячески отгоняла от себя мысли о неуспешной поездке.
Конечно понятно, что если кто-то ответит, что не знает такого, то следует спросить кого-то ещё, и ещё. Однако было довольно чётко определено, что максимум семь человек надо спросить. Непонятно откуда взялось такое число, но к моменту выхода из автобуса на конечной остановке, именно такое число было определено.
Поездка до автовокзала тянулась вечность.
Во-первых, это действительно далеко.
Во-вторых, не самое удачное время. Самый час пик. Южный автовокзал — самый новый в городе. Не прошло и трёх лет, как его открыли взамен старого, который находился в самом центре города, и, как говорили власти, именно он является причиной перманентного транспортного коллапса. И видимо они были правы. Теперь, когда вокзал вынесли за пределы города, пробки переместились на южную окраину. Новый автовокзал «Южный», не просто за пределами города. От ближайшей городской застройки до него,— километров десять, а может и больше. Раньше это были обычные поля, где росла пшеница или кукуруза, реже подсолнечник. Теперь же всё опустело, и изредка встречаются намёки на стройку. Как только вокзал отдалился от города, тот стал расти в его сторону.